«Я научился ничего не ждать и ничего не просить, это помогло мне выжить»: Георгий Жженов

«Я не кланялся судьбе» — этот принцип стал главным в жизни актера Георгия Жженова. Он не зацикливался на прошлом, предпочитая жить настоящим. Хотя его прошлое — это настоящее испытание, выдержать которое под силу не каждому. Какой же должен быть в человеке стержень, чтобы, пройдя через ГУЛАГ, не озлобиться, сохранить способность любить, сопереживать, творить, созидать?..

«Наверное, мне помогло то, что, когда я попал на Колыму, у меня уже не оставалось ровным счетом никаких иллюзий, никакой веры в справедливость, которая якобы должна восторжествовать, в закон и так далее, никакой надежды на пересмотр дела. Была лишь каждодневная, каждочасная борьба за физическое выживание. Именно выживание. И потом, конечно, определенное везение. Ведь в ГУЛАГе гибли люди и посильнее меня. В своей автобиографической повести «Саночки» я рассказываю, например, эпизод, когда мне сообщили о том, что — о, чудо! — мне вдруг пришли две посылки, посланные матерью. За ними в лагпункт нужно было идти 10 километров пешком. Я понимал, что посылки могут спасти мне жизнь, ибо от постоянного голода силы убывали каждодневно и неуклонно, и я отдавал себе отчет, что долго не протяну. Но я физически не мог пройти эти проклятые десять километров. У меня просто не было сил. И тут случилось второе чудо: меня взял с собой опер, возвращавшийся на лагпункт. А когда по дороге я окончательно рухнул в снег, не в силах сделать и шага, и с глубоким безразличием понял, что это конец, опер взвалил меня на санки, которые тащил за собой, и повез. Чтобы жестокий опер, давно забывший, что такое сострадание, вез на санках зэка — это было больше, чем чудо.

Посылки были посланы мамой тремя годами раньше, и их содержимое — сало, колбаса, чеснок, лук, конфеты, табак — давно перемешалось и превратилось в смерзшийся камень. Я смотрел на эти посылки и из последних сил сопротивлялся желанию тут же вцепиться зубами в этот камень. Я знал, что сразу же погибну от заворота кишок. Я попросил охрану ни под каким видом не давать мне посылки, даже если буду ползать на коленях и умолять об этом, а отколупывать маленькие кусочки три раза в день и давать мне. Они посмотрели на меня с уважением и согласились. Когда я говорю, что научился ничего не ждать от лагерного начальства и ничего не просить и что это помогло мне выжить, я не преувеличиваю. В 43-м году кончился срок моего заключения и мне вручили официальную бумагу с гербом — к заключению добавили еще 21 месяц лагерей. Я прочел ее почти равнодушно — а что еще можно было ждать от этой системы?»

Георгий Жженов